Авторы подобных утверждений видят в них научную перспективу — взамен советской оценки кулаков

В период пересмотра многих стереотипов и идеологем советской историографии, устранения монополизма марксистско-ленинской идеологии и партийного диктата в исторической литературе появились слабо аргументированные оценки деревенской «бедноты» и «кулаков», наблюдается утрирование социальной ситуации в крестьянском обществе 1920-х гг. - от идеализации трудового симбиоза крестьянского мира до подчеркивания перманентной классовой борьбы. В начавшемся пересмотре социальной структуры деревни можно встретить категоричное приравнивание бедного полюса деревни к «лодырям», «пьяницам», а зажиточного — к «труженикам».

Авторы подобных утверждений видят в них научную перспективу — взамен советской оценки кулаков как «хищников», «эксплуататоров», а бедноты — как «жертв», «эксплуатируемых». Но и в том, и в другом подходе основной спор разворачивается вокруг хозяйственно-экономических критериев социальной стратификации: наличия земли, скота, орудий производства, кустарных и торгово-промышленных предприятий и т. д. Исследователи не принимают во внимание общественные и семейные традиции крестьянского мира, взаимоотношения старожилов и переселенцев, которые в значительной степени обусловливали материальное и имущественное положение семьи, ее производительные возможности и способствовали социальной поляризации и накоплению эмоционального «негатива», который усугубил драматизм событий раскулачивания 1930-х гг.